И снова чужие стихи

[ceniril]

Я, кажется, скоро буду вести здесь блог не моих стихов. Одной и той же девушки, да. Но я же не виновата, что оно _так_...
В общем, простите, можно не читать и проматывать, это скорее себе на память.

Omnos

OMNOS

Ты не видишь разве - я живой, я дышу, я все еще надеюсь.
Выдави меня из сердца вон, если не желаешь слушать ересь.
Выстави меня под дождь, за дверь, - я стерплю, я этого достоин.
Я всего лишь хитрый хищный змей, и не знаю, что такое совесть.
В темноту нырнув без фонаря, не жалей себя, забудь про гордость.
Видишь, как глаза мои горят, - это значит, мной владеет голод.
Я - душитель, я лесной упырь, тот, кому любая радость - в тягость.
Я зову тебя свернуть с тропы, позади привычный мир оставив.
А когда зайдем в дремучий лес, где сопревший мох свисает с веток -
Я тебя не вздумаю жалеть, - ведь охотник не жалеет жертву.
Выпив всю, оставлю умирать. Смерть - ничто. Страшнее смерти - ломка.
Для меня подобная игра - это шанс прожить еще недолго.
Я - похлеще гребаных Бермуд, - пропадает все во мне, как в прорве.
Не жалей - здесь жалость ни к чему. Лучше берегись, а то накроет.
И не нужно жалоб на судьбу, - я свою давно уже посеял.
Не спасай меня. Не смей. Забудь. Мне забвенье - лучшее спасенье.

Молохово

МОЛОХОВО

малахольный грустный Молох
трачен золотом, как молью, -
он давно уже не молод,
и не так, как раньше, крут.

он - загадка всех историй.
путь его тернист и долог,
и сидит он, невеселый
свесив голову на грудь.

вот сидит он - старый, мерзкий
как несбывшаяся песня,
и огромной пятернею
ковыряется в носу.

а в пролетах старых лестниц
воет ветер; не пролезть нам
в душу, траченную болью,
словно выцветший лоскут.

Молох грязен, Молох скучен
у него проблем - до кучи,
все его богатство - морок,
что рассеется к утру.

он в своих руках тяжелых
удержать не сможет молот, -
сколь ни тужься старый Молох -
молот выпадет из рук.

в сказках пишут - он в ответе
за любое зло на свете,
и, пока нам солнце светит -
мы намнем ему бока.

Но в ответ на сказки эти
Молох вскрикнет - пожалейте!
не губите, дети, дети!
пощадите старика!

дети глупые поверят
пожалеют изувера,
и начнут, слезами брызжа,
восхвалять святую боль.

малахольный старый Молох
о спасеньи Бога молит, -
только Бога не услышит
он за собственной мольбой.

***

как устала я, как устала
быть язвительной, злой и сильной.
этой жизни игра пустая
поначалу меня бесила -
а теперь не могу без виски
сигарет по две пачки за день -
и на сердце от этой жизни
до хрена синяков и ссадин.
я устала ходить на съемки
я устала строчить в журналы, -
а тем временем путь мой вьется
к горько-приторному финалу;
и, хоть счастлива я отчасти -
то, что душу мне точат черви
я боюсь предавать огласке.
я боюсь придавать значенье
предсказаниям, данным наспех
и словам о любви нескромным, -
ведь так много пришлось узнать мне
что теперь ничего не помню.
а влюбилась сама, как дура,
от игры потеряла крышу, -
и послышится - лучше б умер,
но аукнется - хоть бы выжил.

Небо для летчика

НЕБО ДЛЯ ЛЕТЧИКА

порой у меня иссякают запасы слов -
как будто внутри не то дождь, не то снег пошел;
у летчика вместо неба - один потолок
но зато есть дом и вроде бы все хорошо.
когда ему плохо, он держится и молчит, -
но не потому, что мужчины всегда молчат.
а я крепко сплю, неспособная защитить -
такое бывает, как правило, по ночам.

а те, вдалеке, все пытаются полететь
Икарами к солнцу, себя опалив дотла.
и им говорят, что красива такая смерть,
когда от тебя остается одна зола.
а мне не нужна зола, - не ращу цветов,
не мне быть героя женой, чтоб затем вдовой.
и новый итог, как всегда, перейдет в виток -
ведь там, наверху, небеса поросли травой.

и ветер подует, неся нам с собой тепло,
и войлочных туч разбегутся стада к чертям
и кто-то поймет, что он вовсе не так уж плох
и близкие люди за это его простят.
а кто-то дождется, чтоб подали знак - "пора",
и выбросит в воздух знамя - алей зари.
у летчиков небо - внутри. и в который раз
я в том убеждаюсь, кто что бы ни говорил.

Без гимнаста!

БЕЗ ГИМНАСТА!

ты отмываться ходишь в храм, как в баню если б
чтоб не дошла до сердца грязь, под кожу въевшись.
чтоб, не дай Боже, если вдруг нагрянет смерть
предстать пред Судиями по уши в дерьме
и не признать тот факт, что ты ужасный грешник.
но ты - напротив - посещаешь Божий храм
и даже молишься исправно по утрам, -
не придерешься ни к чему - придраться где ж там!

скажи, мой друг, а ты взаправду веришь в то
что атрибутика - гарантия успеха?
и что защитников себе придумал тех ты?
но не спасет тебя святой воды глоток
и крест окажется фиговиной пустой
и больше пользы от игрушечных доспехов
чем от того, что ты, разбив в старанье лоб
твердишь псалмы и по весне ломаешь вербу -
ведь в глубине души ты сам в Него не веришь.
Он для тебя - как амулет, но не оплот.

а совесть гложет. не замолишь всех грехов
и долг пред честью не отдашь монетой звонкой.
...ты так похож на нашкодившего ребенка
что напоказ твердит о том, что он плохой.

И Бог для нас - как утешенье в день ненастный.
всем подавай кресты, - но чтобы без "гимнаста".

Любовь

ЛЮБОВЬ

мне всего-то лишь нужно - немного уйти в себя
пыль стряхнуть с прикроватных полок, разжечь камин -
пусть призывно рога в пожелтевший закат трубят
я сижу у огня и, как Фауст, ловлю свой миг

как кому объяснить, что я вижу весь этот мир
чуть иначе - без пошлых масок и сальных риз.
и ничто для меня не сумеет огня затмить
потому что огонь - не снаружи, огонь - внутри.

как тебе объяснить, мой неопытный юный друг -
я хочу ведь того же самого, что и ты
я не кормчий, что, скалясь, яростно крутит руль
я всего лишь побитый жизнью маяк судьбы

я слоняюсь по миру, пока не сгорит фитиль
я промозглою осенью кутаюсь в рваный плащ
я потерян в себе, я потерян в своем пути
я свечу вам в ночи но не знаю с чего начать

Бог с ним, с Богом - уже без разницы, кем здесь быть -
никого не осталось, - ведь каждому здесь "слабо".
Каждый просит - всего-то - любите меня любым.
Так любите меня. Я и сам ведь чуть-чуть Любовь.